— Ваши фильмы сложно назвать развлекательными. Это скорее социальное кино, которое отлично принимают на фестивалях, но оно не собирает огромных сумм в прокате.
— Есть что-то большее, чем деньги. То, что мы оставим после себя. А деньги… У меня все есть. Еще больше денег? Зачем? Если есть лишние деньги, я предпочитаю помогать тем, кто в этом нуждается. Это часть моей жизни. Мое мировоззрение.
Все социальные кинопроекты мы создаем в творческом тандеме с моим другом и коллегой, талантливым казахстанским кинематографистом Мухамедом Мамырбековым.
— Не было мыслей пойти в политику? Это ведь дает возможность помочь не отдельным людям, а сделать что-то более глобальное.
— Поскольку я занимаюсь кино, я часто встречаюсь с чиновниками из Департамента культуры и социальной сферы. Поэтому у меня и так есть возможность рассказать о проблемах, которые нас волнуют.
Например, о том, что необходимы тифлокомментарии к фильмам. Это ведь вопрос значимый не только для кино. Хотя, и для кино тоже: для того, чтобы попасть на фестиваль в Сан-Франциско, где наш фильм выиграл один из призов, его нужно было адаптировать и для незрячих людей тоже. На Западе это уже норма. В России это активно развивается. И помимо кино это имеет огромное социальное значение. Для тысяч незрячих и слабовидящих казахстанцев. Это дает им возможность встретиться, как самым обычным людям сходить в кино. Пообщаться, поделиться мнением. Это социализация.
Так вот, благодаря нашей инициативе в этом году уже на государственном уровне вышло распоряжение о том, что казахстанские фильмы должны быть адаптированы и для незрячей аудитории, а также выделено финансирование для этого.
Это то, на что мы можем влиять.
Дальше мы планируем поднять вопросы о работе в кино людей с инвалидностью и детей-подростков. На сегодняшний день вопросы финансирования не позволяют создать для них оптимальные условия труда, соответствующие законодательству. А это ведь дискриминация.
— Недавно вышла заключительная часть вашей трилогии «Безграничные возможности» фильм «Мама, я живая!». Фильм очень тяжелый эмоционально. Насколько сложно было работать над этой картиной?
— Тяжело было уже на уровне написания сценария. Но мы понимаем, что на такие темы тоже надо говорить. У нас сейчас много детей с онкологией, которым нужна помощь, нужны средства на лечение. Я сталкивался с этим не один раз. С детьми, которые умирали на руках у родителей. С отчаянием матерей.
Помимо этого, когда я работал в АРДИ (Ассоциация родителей детей инвалидов), столкнулся с тем, что очень часто матери детей с тяжелыми диагнозами остаются одни. Статистика такова, что отцы ломаются и уходят.
Это все осталось в голове. И когда мы снимали «Быть или не быть», мы уже знали, что завершающую часть нашей трилогии посвятим матерям, которые столкнулись с онкологией.
— В фильме есть очень знаковая сцена с мамами-потеряшками. Это вымышленные персонажи?
— Мы нашли в интернете некое сообщество мам, которые потеряли детей. И они общаются, пишут стихи, песни. Песню, которая звучит у нас в фильме, мы взяли как раз оттуда. Потеряв детей, они не хотят жить дальше.
— Но ведь это тупик…
— Да. Наша героиня приходит в это общество, потому что не знает, как справиться со смертью дочери. Но быстро понимает, что это тупик. Нельзя жить в своем горе. Надо найти то, что позволит двигаться дальше. Жить дальше.
Во время съемок нас консультировала женщина, которая сама потеряла сына Марина Чейшвили. Сначала она пришла работать волонтером в больницу, в которой он умер. Потом основала фонд помощи детям, больным онкологией и назвала его именем своего сына – «Амирам». Ее история в какой-то степени стала для нас отправной точкой.
— Вы сами потеряли сестру. Что помогло жить дальше вам?
— Я задумался о том, что столько лет пытался выжить, боролся, к чему-то стремился, чего-то достигал. А тут просто бездарно сдаться, опустить руки и пустить свою жизнь под откос? И ты говоришь себе, что надо встать на ноги и жить.
— Возвращаясь к фильму. Актрисе, которая сыграла главную роль, на момент завершения съемок исполнилось всего 14 лет. Как эта роль далась ей?
— Актрису на главную роль мы искали очень долго. У нас был масштабный кастинг, в котором участвовало много девочек, но все было не то. В конце концов я написал объявление в Facebook. Мне позвонила Диана Жумабек, которая работала на фильме «18 килогерц» Фархата Шарипова. Она увидела это мое объявление и сказала, что у нее есть четыре девочки, и кто-нибудь из них, возможно, подойдет на эту роль. Так к нам пришла Адель Махмутова, и мы сразу поняли, что это она. Она же, когда прочитала наш сценарий, решила, что должна сыграть Мадину.
И в первый же съемочный день ей досталась самая тяжелая сцена. В которой она умирает. Для того, чтобы подготовить ее к этой сцене, я ей много рассказывал о больных детях, которым мы помогали. А еще я ей сказал, что не надо играть – надо жить. Она справилась с этой сценой, а мы поняли, что со всем остальным она тоже справится.
— С кого вы писали двух главных героев – парней из детдома?
— Они оба – это я. В каждом человеке есть что-то хорошее и что-то плохое. Азамат – это моя светлая сторона, а Ербол – темная. Причем Ербол сам по себе не плохой. Он просто продукт системы.
— У нас есть стереотип, что детям из детских домов в принципе сложно найти себя в жизни. Они вынуждены быть жесткими.
— Когда Азамат в фильме говорит, что в этой жизни главное не оборзеть, не скурвиться и остаться человеком… На самом деле это мои слова. Когда я был в детдоме, это стало моим девизом, моей отправной точкой.
— Поэтому эта тема так важна для вас?
— Да, то, что я вырос в детском доме, наложило отпечаток на всю мою жизнь.
Ты стараешься быстрее сделать уроки, чтобы взять игрушку, а к ней уже тянется тридцать рук. Начинается драка. И ты понимаешь, что больше дерешься, чем играешь.
Или еще — сейчас все спрашивают, почему я так ярко одеваюсь. А все просто: в детдоме у нас была одинаковая одежда. А мне очень хотелось чего-то яркого. Хотелось выбирать самому. Очень хотелось раскрасить свой мир яркими цветами.
В двенадцать лет я участвовал в драке «стенка на стенку» и мне в ногу кто-то воткнул ржавую арматуру. Детдомовская медсестра обработала рану зеленкой. Но нога все равно болела, а мои просьбы о помощи оставались без внимания. Медсестра и воспитатели были уверены, что я притворяюсь и просто не хочу идти в школу. А потом поднялась высокая температура, и меня на скорой увезли в больницу.
В результате из детдома я вышел со второй группой инвалидности и кучей болячек. Падал. Пытался встать.
Когда это продолжается изо дня в день. появляется злость, и ты начинаешь просто ненавидеть мир. Драться. Я попадал во всякие передряги, состоял на учете в милиции, бомжевал, опускался на самое дно.
— Что вам помогло остаться человеком?
— Я любил читать. Все время носил книги за пазухой. Не знаю, откуда это. И однажды у меня была книга «Маленький принц» — в драке ножом книгу проткнули, но жизненно важные органы не зацепили, я отделался царапинами. Так что Экзюпери меня спас и в физическом смысле, и в духовном.
А еще были Толстой, Достоевский, Чехов. Через Достоевского я начал изучать и понимать людей. Я понял, что у них есть душа. Ведь именно Достоевский говорит о том, что даже в самом темном человеке есть что-то светлое. Есть божья искорка. Главное этот свет найти.
Сейчас у меня все есть. Квартира, семья, ребенок. Но когда ты прошел все трудности и смог сохранить в себе эту искру, ты не сможешь жить для себя и для своей семьи. Просто моя «радость» и мое «хорошо» в десять раз увеличивается, если я смог кому-то помочь.
В этом нет никакого подвига. Мы — люди — единственные существа мире, которые получили разум и способность любить. Почему бы этим не пользоваться? Способностью любить и созидать? Я абсолютно не религиозный человек. Я считаю, что все религии пришли в тупик. Но у меня есть вера. Она не опирается на религию или храмы. Она просто внутри меня, в моем сердце. И для меня бог – это любовь. Всеобъемлющая и всеохватывающая. Если каждый человек будет наполнен любовью, мы создадим рай.
— Кстати, следующий ваш проект, насколько я знаю, будет посвящен детскому дому.
— Да. Это будет дилогия. Мы хотим показать жизнь в детдоме глазами главного героя. Как он выживает там, приспосабливается и пытается в этих условиях остаться человеком.
Ведь самое сложное в этой жизни не получить профессию и создать семью. Самое сложное в этой жизни – остаться человеком. Особенно когда на тебя давит среда. Особенно такие места, как зона, армия, детдом. Места, где ты живешь в замкнутом пространстве с кучей людей, и у каждого из них свой характер и настрой. И ты должен выжить, не сломаться и остаться человеком.
В этих условиях за человеком очень интересно наблюдать. За его психологией, за его внутренним миром, за тем, как он воспринимает все, что вокруг него. И его основная задача не просто существовать в этой стае, но сохранить человечность.
— Речь пойдет о современном детском доме или советском?
— О советском.
— К слову, сейчас многое поменялось?
— Советские детдома были очень закрытые. Сейчас туда приезжают спонсоры, дарят подарки, помогают с одеждой, с едой. С одной стороны это хорошо. Но с другой сегодня будут спонсоры и волонтеры с бесплатной одеждой, а завтра их не будет. Когда человек выйдет из детдома, ему придется все проблемы решать самостоятельно.
Еще одна проблема, о которой я обязательно хочу рассказать в своем фильме – это жилье. Я считаю, что ребенка, который выходит из детдома, надо в первую очередь обеспечить жильем. Не на бумаге, не формально. Я сам через это прошел, когда тебя годами кормят «завтраками»
Это самая главная проблема, когда человек старается остаться человеком, но сколько может заработать подросток? А ведь ему надо не только снять квартиру, но и жить. Есть, одеваться.
По нашим законам, если выпускник детдома не получил квартиру до 27 лет, то его снимают с очереди. Конечно власти на местах начинают затягивать с этим вопросом. И хорошо, если до 27 лет ребята смогли сами решить проблему с жильем. Найти выход. Взять ту же ипотеку.
И если решить проблему жилья – самой базовой потребности, то справиться со всем остальным будет проще. Я надеюсь, что рано или поздно эту проблему решат на государственном уровне.
— Что вы хотите сказать миру своими фильмами?
— Сложно сказать однозначно.
Когда я был совсем юным, я побывал на самом дне. Ниже некуда. И я еще тогда открыл для себя одну истину: как бы плохо не было, в какой бы ты грязи не находился, мир все равно прекрасен. В нем столько всего яркого и красивого.
А еще вспоминается одна история. Мне пришлось ночевать в подвале. Совершенно один. Темно, страшно, крысы. И вдруг я нащупал рукой что-то мягкое. Это оказался котенок. Совсем маленький. Испуганный. Я прижал его к себе и почувствовал, как он стал успокаиваться. Почувствовал себя защищенным. И от этого спокойно и хорошо стало мне. И я понял, что в этом мире всегда есть кто-то, кому ты нужен. Как бы тебе плохо не было. И через них ты сможешь обрести любовь.
А любовь – это единственное, что имеет смысл в жизни.
