Право на удовольствие: что хорошего в Guilty pleasure?

Как появилось понятие guilty pleasure?

Если верить автору журнала New Yorker Дженнифер Салаи, словосочетание guilty pleasure впервые использовали в газете The New York Times в 1860 году, чтобы описать публичный дом. С тех пор guilty pleasure нечасто появлялось в прессе, и его можно было найти разве что в официальных документах. С конца девяностых словосочетание прочно вошло в лексикон журналистов. Например, только в онлайн-архиве издания Times термин guilty pleasure встречается около 1 260 раз. 

Как правило, к guilty pleasure относят то, что образованный человек не назовет в  “приличном обществе” — непритязательные поп-хиты, жанровые фильмы, реалити-шоу, телевизионное мыло и так далее. То есть, как писала все та же Дженнифер Салаи, “легкое удовольствие без претензии на назидание”. Особенно тяжело признаваться в любви к разгружающим мозг guilty pleasure в наши дни, отмеченные культом достижений и успеха. 

Но в постыдных удовольствиях нет ничего плохого, уверена профессор Калифорнийского университета Робин Наби. Напротив, они помогают человеку лучше бороться со стрессом и “позитивнее взаимодействовать с другими людьми”. Поэтому профессор советует исключить guilty pleasure из современного “коллективного лексикона”, ведь стыдиться того, что помогает людям чувствовать себя лучше, точно не стоит. Так же считает и Сюзанна Мур из Guardian: “нам не нужно чувствовать себя виноватыми из-за наших удовольствий”.

После этого небольшого введения предлагаем рассмотреть понятие guilty pleasure с точки зрения психологии, музыковедения и кинокритики.

Анастасия Стеблянко — Психолог

Говоря о понятии guilty pleasure, важно различать две категории: стыд и вина. Стыд возникает у человека только в том случае, если есть сторонние наблюдатели — проще говоря, мы стыдимся перед кем-то. Стыд — это довольно сложное переживание, которым человек регулирует свое поведение в угоду окружающим. Причем считается, что стыд — это такая “горячая” эмоция даже с точки зрения физиологии человека — горят щеки, поднимается температура. Важно отметить, что человек стыдится не того, что читает или смотрит, а того, кто может его осудить. И, как правило, осуждающий человек эмоционально значим для переживающего стыд. 

В случае стыда на человека в первую очередь влияют общество и окружение. Но в самом понятии guilty pleasure есть другое переживание — вина. Оно очень похоже на стыд, но отличается тем, что психологи считают ее “холодным” переживанием. Когда человек испытывает вину, его бросает не в жар, а в холод. Не зря говорят: от вины руки холодеют. И вина нужна человеку, чтобы самостоятельно регулировать свое поведение. Мы сами оцениваем, какие есть рамки поведения, законы, и для того, чтобы их не нарушать, есть вина. В испытании чувства вины общество не играет никакой роли, а именно сам человек винит себя в том, что смотрит или читает что-то. Например, я виню себя за то, что просматриваю ролики с эротическим или порнографическим характером, потому что в моей системе ценностей я запрещаю себе смотреть на обнаженные тела. И если сравнивать это состояние со стыдом, то я запрещаю себе просматривать эти ролики и ставить им лайки, потому что если моя учительница увидит, муж или мама — они будут осуждать меня за то, что я смотрю такой непотребный контент. Я виню сама себя или стыжусь того, что кто-то меня будет за это порицать.

В работе с клиентами я применяю один экспресс-способ, который считаю хорошей практикой. Чтобы стыда стало меньше, есть смысл в нем публично признаться. Сначала на небольшую аудиторию, а потом ее расширять. Нужно легализовать свои постыдные мысли, постыдные стремления. Это помогает,  когда человек действительно готов легализовать свои постыдные мысли.

Объясню важность этого на своем примере: я люблю проводить время без своих детей — гулять в парке, вдоль реки, ездить в горы, ходить по красивым местам. В чем здесь стыд: условная “хорошая мама” везде берет с собой детей, чтобы они развивались, и она не устает от детей. Какое-то время, пока мой младший сын не достиг определенного возраста, я сильно стыдилась того, что устаю от своих детей и могу кайфовать без них. Но сегодня я присваиваю себе право находиться и отдыхать без них, равно как и быть с ними. 

Никита Ковалев — Музыкальный критик

Guilty pleasure, на мой взгляд, больше говорит про состояние личности. Когда ты действительно получаешь “стыдное” удовольствие от вещей, которые порицаются либо обществом, либо окружением, либо социальной группой. Я слышу много разговоров о том, что люди стремятся переходить в более высокие социальные группы — обеспеченные, интеллектуально и социально развитые. В связи с этим стремлением и возникает guilty pleasure. Но лично я guilty pleasure вижу больше в социально-моральной сфере, чем в культурной.. 

В последнее десятилетие, как мне кажется, не осталось культурных феноменов — любое культурное явление находит своего потребителя. И тут возникает вопрос уместности: если ты в каком-то широко интеллектуальном кругу будешь слушать самый низкопробный блатняк, то, наверное, возникнет чувство guilty pleasure. С другой стороны, культурные потребности тоже растут вместе с человеком. Тот, кто слушает блатняк, и ему это нравится, просто вращается в соответствующем круге. Он не испытывает стыда, даже больше — наслаждается и гордится этим. 

Я считаю, что человеку нужно стыдиться одного — нежелания познавать что-то большее и развиваться. 

С людьми, которые говорят, что Аркадий Северный — вся музыка, которая им нужна, и которых невозможно заинтересовать другими культурными явлениями, мне все понятно. И это может быть на любом уровне: например, если человек фанатеет от Шопена и Верди, всегда найдется группа людей, которая скажет, что это попса, и есть более развитая и сложная музыка. Дело в уровне человека и его готовности развиваться. 

Исходя из этого, я не считаю, что guilty pleasure как-то сужает границы музыки и культурных явлений. Человек дорастает до определенного уровня, и его перестает удовлетворять уровень предыдущий. 

Так и в культуре: если ты в определенный момент начинаешь осознанно читать и наслаждаться Толстым и Достоевским, то, наверное, Пауло Коэльо и Харуко Мураками покажутся несколько примитивной литературой. И так далее. Но остается вопрос уместности: где-нибудь на отдыхе глупо было бы сидеть и слушать сложную музыку Вагнера. В ночном клубе мы слушаем музыку, под которую отдыхаем — жесткие биты и рейвы. Если ты общаешься в компании “инстачик”, глупо говорить с ними о Бахе.

В каждом моменте нужно просто получать удовольствие. Более того, в любом направлении есть очень много плохого — условные 97-98%, и только несколько процентов хорошей, отличной, гениальной иногда музыки. Это касается и литературы, и чего угодно вообще.

Вероятно, guilty pleasure более характерно для развитой западной культуры. Все-таки мы в Казахстане живем на культурной периферии, это однозначно. Во-вторых, и в Казахстане, и России представители так называемой элиты пока что сами необразованны. Вспомните сериал “Аббатство Даунтон”, когда граф Грэнтэм говорит: “боже, джаз звучит в Даунтоне, до чего мы дожили”. Состояние guilty pleasure характерно именно для старых американских  и в общем западных элит. А в соседней России ордена получает Филипп Киркоров. Наша элита сама живет низкими культурными потребностями, и поэтому для стран постсоветского пространства явление guilty pleasure не характерно. И даже если ты будешь общаться с очень высокопоставленными людьми, то, скорее всего, заведя с ними разговор о Вагнере, на тебя косо посмотрят. И guilty pleasure приобретает обратный эффект — мы в нашем современном обществе скорее стыдимся высокой культуры, нежели низкой.

Гульажар Машрапова — Кинокритик

Для кинематографа довольно распространено деление на «кино не для всех» и “массовое кино”. Первое высоко ценится кинокритиками и получает награды на престижных кинофестивалях, а второе — это так называемый «ширпотреб». Среди некоторых зрителей бытует мнение, что можно и нужно рассматривать кино исключительно как вид искусства, и ни в коем случае не как развлечение. 

Я склоняюсь к мысли, что все зависит от потребностей самого зрителя. Кому-то важна интеллектуальная составляющая в кино, и такие люди рассматривают его как искусство. Кому-то это не столь важно, и такие зрители рассматривают кино прежде всего как развлечение. Есть замечательная картина режиссера Престона Стерджеса «Странствия  Салливана», снятая в 1941 году. Там рассказывается об одном успешном голливудском режиссере, который всю жизнь мечтал снять трагичное кино о горестях и страданиях бедняков. Однако, попав волею случая в окружение бедных и лишенных всего людей, он понимает, что они хотят смотреть именно комедии и мультфильмы. Их жизнь и так тяжела, поэтому им хочется отвлечься от всего этого смехом.

Если вспомнить историю, кинематограф возник на рубеже XIX и XX веков в первую очередь как развлечение, некий аттракцион, зрелище. Впоследствии киноязык, сценарии и персонажи стал усложняться; кино развилось как вид искусства, включая себя элементы философии и психологии. Однако первичная его функция – как зрелища, призванного захватить внимание зрителей – думаю, сохраняется до сих пор. 

Также порой случается так, что фильмы определенных жанров, в свое время считавшихся guilty pleasure — чем-то таким непрестижным, со временем переосмысляются и легитимизируются. К примеру, фильмы Альфреда Хичкока в свое время тоже считались чем-то таким несерьезным, а сейчас они – общепризнанная классика. Картины определенных жанров – триллеры, хорроры – в принципе считались «низким» стилем. Например, фильм «Нечто из другого мира» 1951 года  – научная фантастика о пришельцах с элементами хоррора. По утверждениям современников, ленту снял режиссер Говард Хоукс, но он скрывал этот факт, поскольку был именитым режиссером, автором высоко оцененных драм и комедий, и для человека его положения снимать такое было «не комильфо». Поэтому режиссером объявили монтажера Кристиана Найби, а сам Хоукс обозначен в титрах только как продюсер. 

Как бы там ни было, я не думаю, что человеку нужно стыдиться любых своих вкусов в области кино, если ему что-то нравится, и он находит в этом удовольствие. Тем более что если говорить о жанровом кино, то в первую очередь его нужно судить по тому, насколько оно достигло своих жанровых целей. Например, комедию можно назвать удачной, если она смешная, фильм ужасов – если он страшный, триллер – если он захватывающий и так далее. Так что, если вы смотрите какие-то комедии, которые вас действительно смешат от души, вы что-то для себя от них получаете, а драмы-лауреаты фестивалей не дают вам ничего, то значит, что первое – это просто ваше, а второе – нет. Здесь, на мой взгляд, нечего стыдиться.

Я сама смотрю разное кино и вообще считаю правильным делить кино только на хорошее и плохое – а не на «глубокое» и «поверхностное», «для всех» и «не для всех». Я против снобизма — на мой взгляд, он очень ограничивает. Бывают дни, когда у меня есть настроение посмотреть фильмы Бергмана или Бела Тарра, бывают дни, когда я с удовольствием пересматриваю, например, «Властелина колец» или франшизу о Борне. Я за эклектику вкусов и признание разнообразного кино.