«Синдром Петрушки»: Любовь и свобода несовместимы?

В главных ролях – прекрасные Евгений Миронов и Чулпан Хаматова, давно состоявшаяся кино-пара.

Творчество Евгения Миронова, руководителя Театра Наций, как актера кино и театра вдохновляло меня очень давно. Фильм получил высокие оценки критиков и провалился в широком прокате в России, не собрав даже 10% от вложенного бюджета.

Миронов – великолепно монолитен в своей апатично-страстно-мрачной атмосфере кукольника, дергающего за ниточки своих созданий и живого человека рядом с собой.

Хаматова – прекрасна и убедительна в двух ролях одновременно, жена и кукла, постоянно подменяющих друг друга, но играющих разную роль в жизни Создателя. Попытка в детстве присвоить себе живую девочку оборачивается пожизненным кошмаром для обоих.

Сказочная история о корчмаре (почти кукла-вуду) пронизывает фильм, деля его пространство на множество маленьких новелл, происходящих в фильме одновременно. Авторы фильма построили почти альманах в попытке заставить зрителя внимательно следить за сюжетом, не отвлекаясь на попкорн).

Фильм, безусловно, больше театр, чем кино, больше танец, чем действие, однозначно больше притча, чем драма.

Многочисленные кукольные постановки внутри сюжета, повторяющие его действие, усиливают впечатление. Безусловно, это не новый прием, достаточно вспомнить «Куклы» Такеши Китано, которыми скорее всего вдохновлялась режиссер Елена Хазанова.

Театральность не только не мешает фильму, она является его основным преимуществом, его изюминкой, от начала до последнего кадра, ты ощущаешь себя зрителем в театре, среди людей, наблюдающих за танцем пары Миронов-Хаматова внутри зала, внутри фильма. Недаром они все в темном фоне, с безразличными лицами и мы не видим впечатления от происходящего.

Миронов – просто как рыба в воде в этой фантасмагории, это его святое место, где он гений и создатель вселенной, как и задумано по сюжету. Только вместо князя Мышкина (из обласканного наградами «Идиота») на экране вдохновленный домашний тиран, поработивший, поглотивший личность, душу и сущность жены-куклы, режиссирующий каждый момент ее жизни, вплоть до беременности и клонирования.

Хаматова идет абсолютно в тандеме, пронося ярко рыжие волосы сквозь время и десятилетия и передавая их как символ полного подчинения, растворения одновременно с бунтом и яростью. Очень удачный новый образ Миронова – бездушное лицо, волосы-патлы, скользкая, быстрая речь, спутанные яркие диалоги за себя, куклу, автора.

Совершенно невероятный танец и музыка, воплощенные с неистовым вдохновением являются центральным сюжетом, линией фильма, эффектом созидания и разрушения одновременно. Кукла и создатель соединены (прямая цитата связанных одной веревкой из «Куклы» Такеши Китано).

Невозможно выбрать между искусством и реальной жизнью, как бы Кукольник ни пытался в этом убедить свою жену. Поэтому бунт героини, уничтожившей предмет его страсти, приходится заменить на новый цикл жизни-театра, порождая новую жизнь, для новой постановки.

Финал остается открытым, возможно и будет новый бунт, возможно и нет, героиня просто убивает свой клон и рождает новую девочку с ярко рыжими волосами, выпуская в жизнь очередную куклу для своего создателя.

Но то, что герой Миронова останется в смятении и тяжких раздумьях на всю жизнь – это точно. Вместо живого человека, жены, дочери, друга, его теперь будут вечно окружать фантасмагорические символы его творчества, его величайшего искусства – куклы с хорорными улыбками, танцующие рядом с призраками прошлого.

Фильм провалился в прокате?! Это значит только одно – давно назрела необходимость создания специализированного места для фестивального кино. И надо показывать массовому зрителю именно то, что он готов проглотить с попкорном. А фестивальное кино показывать тем, кто реально хочет на него ходить.

В то место, где готовы потребить особый жанр, киноязык, театр пантомимы или даже немое кино. Пусть будет и то, и другое. Для каждого свой зритель, свой кинотеатр, свое кино, пусть зритель голосует сам. И пусть будет возможность выбрать куда пойти.

А фильм отличный. Давно уже на российском экране не появлялась столь значимая работа.